Рецензии пользователя inlove

Массовое кино грешит ежегодным ритуалом, демонстрировать зрителю с десяток экранизаций мировой классики, дабы просветить темные головы и облегчить жизнь отчаявшимся сценаристам. Но чем больше времени проходит со дня создания первоисточника, тем сложнее его осмыслить, и, как результат, тем хуже получается сама лента. На сей раз речь пойдет о романе Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей», экранизированный, подобно «Дракуле», непростительное количество раз. «Виктор Франкенштейн» - новая драма Пола МакГигана, которая намеревалась впечатлить кассовыми именами, заявленной авторами готической стилистикой и визуально эффектной историей о самом большом зле, созданном человеком в попытке продлить жизнь. Увы, фильм получился так же сшитый из кусков «мертвой плоти», как и детище главного героя.

Жизнь горбатого юродивого целиком состоит из осознания собственной неуместности, обреченности, унижений озверевшей публики и коллег-артистов. На арене он веселит зрителей, отхватывая тумаки, упоенно наблюдает за своей безответной любовью, воздушной акробаткой, а поздней ночью, склонившись над книгами, вдохновлено изучает анатомию. Все меняется, когда на представление приходит некий Виктор Франкенштейн и предлагает горбуну сбежать с ним, чтобы посвятить себя медицине. Незнакомец оказывается ученым, желающим сделать величайшее открытие в истории человечества, но для этого ему необходим единомышленник.

Первая и главная ошибка создателей – не вызывающий доверия выбор актеров. Дэниэл Рэдклифф и Джеймс МакЭвой, имеющие за плечами роли-штампы, оказались не способны создать новые цельные образы. В их игре просматривается школярская театральность, условность мюзикла, сценичная гипербола и надрыв. Уже с первых минут, фильм напоминает шарж, костюмированное представление, а актеров то и дело хочется вытряхнуть из декораций викторианского Лондона.

Есть несколько моментов, когда создается впечатление, будто данная экранизация – ода гомоэротизму. Лечение Франкенштейном абсцесса, сопровождающееся странными тазобедренными движениями, беседы, двусмысленные взгляды, письма, объятья. А роль акробатки у Джессики Браун-Финдли, пленившей сердце горбуна, получилась настолько фиктивной и постной, что в картине просматривается острая нехватка представительниц прекрасного пола.

Подтекст первоисточника следующий. Миром управляет высший ветхозаветный принцип: человек всегда виновен и посему должен быть наказан. Роман Шелли – философское размышление о природе смерти, ее неизбежности и всесилии. Попытки преодолеть естественный ход вещей, обмануть законы мироздания должны заканчиваться раскаянием, страданием и небесной карой. Но фабулярность лишает картину жизни и превращает в схематическую второсортную голливудскую ленту. Скрываясь от преследований английской полиции и одновременно побаиваясь соратника-спонсора, главные герои с легкостью меняют локации проведения эксперимента, терпят фиаско и все время выходят сухими из воды. Поверхностность сценария Макса Лэндиса в сравнении с историей Битти («Я, Франкенштейн» 2014 года) оказывается невыносимой уже после первых 30 минут.

Из плюсов, а такие все же имеются, можно назвать верное драматургическое решение сместить акценты с чудовища, сотворенного ученым, на самих создателей, рассказав историю их открытия. Также любопытно выглядит противостояние инспектора (Эндрю Скотта), взывавшего к божественному, и МакЭвоя, свято верящего с собственное могущество. На контрасте мировоззрений и религиозных убеждений авторы могли развернуть сложную психологическую драму, но предпочли костюмированный балаган с именитыми актерами.