6 главных тем в артхаусном кино

Не так страшно артхаусное кино, как может показаться на первый взгляд не избалованному подобными фильмами зрителю. Особенно, если знать, как оно делается и из чего состоит. Будоражащие темы, которыми лихо «жонглируют» восходящие звезды артхауса сейчас, вовсе не новы и являются своеобразной драматургической константой. Далее рассмотрим основные лейтмотивы, которые давно укоренились в сюжетах фестивального кино.

#1 Дорога

Извечная тема дороги всегда актуальна и легко читаема. Это устоявшийся архетип, который существует в сознании человека на контрасте с образом дома. Дорога может трактоваться режиссером по-разному. Если это путешествие, то чаще всего лента относиться к жанру road-movie, как например трилогия Вендерса «Алиса в городах», «Ложное движение», «С течением времени». Случается, автор не акцентирует внимание на поездке, как таковой, но движение подразумевает путь от жизни к смерти, от дома в неизвестное, не всегда благополучное, будущее. Достаточно вспомнить фильмы Тарковского «Сталкер» и «Зеркало», где странствие само по себе — сакрально и взывает к бессознательному. Благодаря неореалистам в кино приходит мотив туманной, пыльной дороги, на которую героя толкает отчаяние и неопределенность. Трактовать его можно вполне буквально: измученная Италия после поражения в войне обрекла своих граждан на вынужденное путешествие в поисках лучшего. В картинах Джима Джармуша («Пес-призрак: Путь самурая», «Мертвец») персонажи также находятся в непрерывном пути, расширяя тем самым границы незавидной данности.

#2 Искушение

Не случайно образы телесности часто используются в артхаусе и находят отклик со стороны зрителя, пусть даже без его согласия. Несмотря на публичное умалчивание о том, что предшествует рождению, мы вынуждены все-таки признавать слабость человеческой природы. Режиссеры используют мотивы вожделения, как возврат к нашим истокам, а интимную близость — как попытку продемонстрировать бессилие человека перед наслаждениями. Несмотря на научные открытия, освоения морских глубин, ядерное оружие, мы все также руководствуемся так называемым основным инстинктом. Можно вспомнить фильмы Ларса фон Триера и Ким Ки Дука, шокирующие своей откровенностью и часто неприятными деталями половых отношений. Так например, картина последнего «Мебиус» — это ярчайший пример того, как закомплексованность и властность проявляются в насилии и извращениях, и как зов тела становится причиной разрушения личности.

#3 Смерть

Патологическая неспособность принять неминуемый итог жизни и величайший человеческий страх — излюбленная тема в большинстве авторских лент. Нередко режиссеры персонифицируют образ смерти или же, напротив, показывают гиперболизированное человеческое бесстрашие. Красной нитью тема смерти проходит в фильмах Питера Гринуэя «Живот архитектора», «Зед и два нуля», «Повар, вор, его жена и ее любовник». Образы в его картинах вычурны и гротескны, но это не умаляет философский подтекст каждой из них. Кончина, как единственное, что ожидает человека в будущем, является постоянным мотивом в работах легендарного шведа Ингмара Бергмана («Шепоты и крики», «Седьмая печать», «Час волка»). В картине Киры Муратовой «Три истории» показана нелепая череда убийств, после которых жизнь вокруг остается прежней. Своего рода бесстрашное заявление Киры Георгиевны о том, что кого бы не отняла у нас смерть, мир этого все равно не заметит. Любопытно, со свойственным притче лиризмом, тему последнего «путешествия» отразил в своем последнем фильме «Я тоже хочу» Алексей Балабанов. Более того, во время работы над этой лентой режиссер знал о собственном скором уходе из жизни, потому фильм никак нельзя упрекнуть в спекуляции на популярной для артхауса теме.

#4 Одиночество

Тему одиночества как естественного и в то же время невероятно болезненного для человека состояния артхаус эксплуатирует давно. Здесь можно упомянуть трилогию «некоммуникабельности» Микеланджело Антониони: «Приключение», «Ночь», «Затмение». Эти работы посвящены людям, утратившим всякий контакт с родными и безуспешно барахтающимся в своем одиночестве. Но если у импульсивных итальянцев тема отчуждения показана, зачастую, сродни истероидной психопатии, то нордические скандинавы томят зрителя беспристрастными молчаливыми отшельниками, с воспаленным сознанием и кровоточащими душевными ранами. Подобного персонажа можно увидеть у Бергмана в «Молчании», «Персоне», в которых лишенные динамики кадры тяготят изобразительной опустошенностью.

#5 Семейный хомут

Наверняка в каждом третьем авторском фильме идет речь о несовершенстве общественного института брака, или несвоевременном его построении, или деструктивном поведении людей, находящихся в кровном или брачном родстве. Режиссеры всячески показывают, что проблемы зрителя — не уникальны и на экране он может наблюдать еще более чудовищный семейный быт — с отлетевшим кухонным кафелем, сломанной уборной и сырой телятиной на ужин. Таким образом, учащенно дыша, публика возвращается домой восторженной и благодарной. Семейные драмы — это огромный пласт в артхаусном кино, где можно найти и высказывания о неравном браке, союзе по расчету, пропасти между поколениями, хронической неспособности ценить то, что есть сейчас и платить добром за добро.

#6 Социальные низы и криминальные элементы

Наблюдать за персонажем сомнительной удачи и моральных качеств всегда интересно, так как зритель в любом случае будет чувствовать себя лучше, нравственнее и совершеннее того, за кем он наблюдает. Созерцание недальновидности «плохого» героя доставляет бесценный душевный комфорт публике, а значит и желание полюбопытствовать, чем завершатся его похождения на этот раз. Этим живо оперировало новое немецкое кино. Райнер Вернер Фассбиндер, например, шокировал непредсказуемыми героями социального дна («Боги чумы», «Любовь холоднее смерти», «Американский солдат»). Псевдогангстерский фильм вроде «Американского солдата» был призван поднять проблему властности диктата над человечеством. Совсем другой подход к «преступникам» у братьев Коэнов. Их черные комедии чаще всего имеют детективные сюжеты, а героями становятся недалекие люди, рискующие в любой момент угодить за решетку. Эмир Кустурица в своей работе «Время цыган» показал представителей указанной народности как кочевое племя с дикими нравами и криминальным образом мышления, тем самым приоткрыв завесу над одним из самых закрытых сообществ, веками живущих по своим правилам.